Там, за синими морями… (дилогия) - Кондаурова Елена (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
На кухне было темно и тихо. Плотный, как чернила, мрак разгонял только забытый кем-то на полу чадящий огарок, явно находящийся на последнем издыхании. Надо будет погасить перед уходом. – Подумала Саора. Она поставила свечу на стол и потянулась к полке за стаканом.
– Что, тоже не спится? – От этого вопроса Саора вздрогнула и выронила стакан. Не разбившись из-за лежавшей на полу толстой соломенной циновки, тот покатился под стол, откуда тут же раздался пьяный смех. – Э, нет, еще один стакан мне не нужен, у меня уже есть!
– Кто здесь? – Осторожно заглядывая под стол, спросила Саора. И встретилась глазами с Франей, расположившимся на полу в компании с бутылью вина с другой стороны стола. На него падала густая тень, и неудивительно, что она его не сразу заметила.
– Я здесь! – Франя наконец-то соизволил подняться с пола и, слегка покачиваясь, выпрямился во весь рост. Вид он при этом имел совершенно расхристанный: сильно помятая и выбившаяся из брюк рубашка, сами брюки, застегнутые кое-как (наткнувшись на это безобразие взглядом, Саора поспешно отвела глаза) и спутанные кудряшки, в беспорядке рассыпавшиеся по плечам. – Как видишь, пью. А ты чего тут делаешь?
– А я… тоже… – Мучительно покраснев, Саора отвернулась и снова потянулась за стаканом. – Пить хочется. – И добавила, словно оправдываясь. – Жарко сегодня.
– Это верно. – Согласился Франя, и, сделав пару шагов, оказался у нее за спиной.
– Может, лучше вина?
Не заметившая, как он подошел, Саора снова вздрогнула и выронила стакан. Он упал на циновку прямо между ними. Франя коротко расхохотался.
– Эдак ты тут все стаканы переваляешь! Разве ж можно графиню пускать на кухню?!
– Сам достал стакан, плеснул туда вина и протянул ей. – Держи, криворукая!
Саора взяла и попыталась выпить, чуть не плача от обиды. Почему это она криворукая? И вовсе нет, она многое умеет, и готовить в том числе. Конечно, не как повар Рил, но кухне от ее действий разгром не грозит.
Из-за застрявшего в горле комка утолить измучившую ее жажду так и не удалось. Не поднимая глаз, Саора поставила проклятый стакан на стол.
– Спасибо. Я пойду.
Франя выдавил из себя довольно неприятную улыбку.
– Я провожу. А то заблудишься еще!
Молча пережив очередной намек на свою графскую неприспособленность, Саора выскочила из кухни и почти побежала по коридору, даже не вспомнив про свечу, которая осталась стоять на кухонном столе.
Однако, пробежав какое-то расстояние и свернув пару раз не совсем туда, куда нужно, она обнаружила перед собой тупик. Лестницы на второй этаж, которую она рассчитывала обнаружить, поблизости не оказалось. Беспомощно оглядевшись, Саора растерялась. Тьма вокруг царила просто непроглядная, окон тут то ли не было, то ли луна зашла за тучи, а рядом отрывисто дышал Франя, своим присутствием и вовсе выводя ее из равновесия.
– Ну что, заблудилась? А я ведь предупреждал! – Шепнул он ей прямо в ухо, обдав щеку горячим дыханием и запахом вина.
Она ничего не ответила. Молча повернулась, чтобы уйти, (теперь уже неважно, куда, главное подальше), как вдруг почувствовала его руки на своих плечах. Он притянул ее к себе и впился поцелуем в шею. У Саоры перехватило дыхание, закружилась голова, и очень возможно, что все произошло бы прямо здесь, если бы из коридора не раздался грохот, потом чей-то крик и топот. Пробурчав ругательство, Франя схватил ее за руку и сказал:
– Бежим.
И они побежали.
В отличие от бывшей графини, профессиональный вор прекрасно знал дорогу в ее спальню, так что долго блуждать им не пришлось. Франя ногой распахнул дверь и ногой же ее закрыл. Потому что руки были заняты, прижимая Саору так, как будто у нее были крылья, и она могла улететь. До кровати нужно было сделать всего несколько шагов, но он их не сделал. Гораздо более интересным занятием было стоять, прижавшись спиной к дверям, и блуждать губами по нежной коже своей графини. А от ее ответного поцелуя крыша у Франи слетела окончательно. Он сполз по двери на пол и посадил Саору к себе на колени.
Неловкими рывками избавиться от ненавистной, страшно мешающей, придуманной не иначе, как самим Свигром, одежды…окончательно потерять голову от прикосновения бедер Саоры к своему телу…со стонами, приличествующими скорее пацану, чем взрослому мужчине, скользнуть и потеряться в ее влажной жаркой глубине…а потом несколько судорожных, инстинктивных движений, невыносимо нужных телу – и… умереть, распасться на составляющие, утонуть, пропасть… и снова начать жить под стоны женщины, голова которой лежит у тебя на плече.
И только через некоторое время на пару с оклемавшимся цинизмом осознать, что такого прекрасного, но бестолкового секса у тебя не было никогда в жизни.
– Ты останешься со мной? – Спросил он ее на рассвете.
– Я не знаю! – С паникой в голосе ответила она. – Я боюсь!
– Кого? – Вроде бы спокойно поинтересовался Франя.
– Вангена. Они же меня распнут!
– Заткнем им рот золотом. – С презрительной небрежностью пообещал он. – У Таша получилось, получится и у нас.
Да, конечно. Только у Рил не было родни среди местной знати.
– Франя, а… может, пока не скажем никому?
Он покрепче прижал ее к себе.
– Не надо бояться. Но, если хочешь, давай не скажем. Хотя Таш догадается. Да и Рил тоже.
– Они пусть, а остальные – пока не надо. Я соберусь с духом, и тогда…
Он засмеялся, зарываясь лицом в ее волосы.
– Не знал, что ты такая трусиха, графиня! Ладно, спи, я пошел. Не беспокойся, меня никто не увидит!
И его, действительно, никто не увидел. Да и странно было бы с Франиным опытом попасться на такой ерунде. Но это не помогло. Как ни хотелось Саоре скрыть то, как она провела эту ночь, почти все, кто жил в доме, утром оказались в курсе событий. Таш все понял еще ночью, а Рил достаточно было бросить один взгляд на подругу, вышедшую к завтраку. Для Звары, убиравшей комнату Саоры, тоже все было ясно, как белый день, и она тут же поделилась этой новостью с поваром, Тилеей и Митой, которые как раз убирались на кухне. Повар, как всегда промолчал, Тилея сказала, что госпожа Саора и так изгойка, а значит, может делать все, что захочет, а Мита искренне посоветовала ей придержать язык, потому что Франя – это не тот человек, с которым можно шутить. (Сама она ни словом не обмолвилась о том, что он навестил ее вчера после ужина, но потерпел, как мужчина, полное фиаско, и ушел очень расстроенный этим обстоятельством.) Звара послушалась, но Сейле, которая встала позже из-за собственных ночных похождений, все же разболтала. А та, в свою очередь, нашептала на ухо только что проснувшемуся Венку, в расчете на еще одну ночь, такую же, как предыдущая.
Таким образом, в неведении оказались только Зарк и Каворг, но у них эта ночь получилась насыщенной своими событиями. Впечатлительный художник, тоже мучимый жаждой, спустился в кухню всего лишь несколько минут спустя после того, как ее покинули Франя и Саора. Но, поскольку из-за своего веса был неповоротлив, да еще находился в полусонном состоянии, то не заметил валявшегося на полу стакана и наступил на него босой ногой. Разумеется, раздавил и порезался. От неожиданной боли завопил, и поскольку, опять же, был неповоротлив, то, падая, опрокинул на себя полку с посудой. Именно эти крики и грохот услышала Саора перед тем, как Франя сказал ей: «Бежим». На его крики быстрее всех прибежал Зарк, (его спальня находилась на первом этаже), топая при этом, как стадо диких кабанов, (а зачем моряку кошачья походка?), и лишь секундами позже явился Таш. Само собой, безо всякого топанья.
Представший их глазам художник выглядел жалко. Он сидел, держась за голову, окруженный битой посудой, и жалобно смотрел на свою окровавленную ногу. Таш и Зарк, не сговариваясь, быстренько уложили его на стол и осмотрели. На голове обнаружилась большая шишка, вероятно, от удара свалившейся полки, а на ноге довольно глубокие порезы. Если бы Каворг был без сознания, а Зарка здесь вообще не было, то Таш просто привел бы Рил, и проблема решилась быстро. Но давать какую-либо информацию о ее возможностях посторонним было бы в данных обстоятельствах неразумным, и он решил с этим повременить. К счастью, Зарк заявил, что для него зашить на ком-то пару порезов – это сущий пустяк, у себя на корабле ему приходилось штопать и не такие дырки, и хладнокровно приступил к делу. Вот только Каворг был не матрос, а художник, а, следовательно, человек с тонкой душевной организацией и ранимой психикой. От боли и страха он потерял сознание, и Зарку еще пришлось приводить его в чувство и всячески успокаивать.
